Кого называть террористом?

Церковный год начинается 1 сентября, и первое событие, которое церковь празднует в новом году, – это рождество Пресвятой Богородицы. Это не случайный выбор священного предания, а очень глубокий символ, потому что рождество Девы Марии - более чем просто исторический факт, и даже более чем рождение матери Мессии. Это прежде всего начало осуществления новозаветных обетований. Это первое новозаветное событие. И именно поэтому этот праздник - первый в году, с него начинается круг Двунадесятых праздников, в которых Церковь вспоминает и проживает год за годом важнейшие события священной евангельской истории, которая положила границу между двумя заветами и разделила всю историю человечества на до и после Рождества Христова. Даже светская история беспрекословно признает эту границу, просто называет ее по другому: наша эра и до нашей эры. Это совершенно парадоксально что даже у атеистов христианская эра называется НАШЕЙ.

Но для верующих евангельские события - это не просто исторический Рубикон, но это нравственная, духовная черта, которая проходит в душе каждого христианина. И поэтому события Евангелия для нас это не «когда-то, 2000 лет назад», а «здесь и сейчас». Один из отцов Церкви сказал, что Христос мог сколько угодно раз рождаться в Вифлееме, но нет в том ни какой пользы, если он не родится в нашем сердце. И поэтому начало новозаветной эпохи в истории совсем не означает окончание Ветхого Завета в нашей жизни, как и заключение Ветхого Завета не означает победу над язычеством.

И я позволю себе сказать на первый взгляд парадоксальную, а на второй взгляд очень логичную вещь: я глубоко убежден в том, что в здоровой христианской среде ветхозаветные заповеди Моисея в идеале не должны даже упоминаться. Напоминать эти заповеди христианину настолько абсурдно, насколько абсурдно напоминать профессору математики, что 2+2=4. Если христианину нужно напоминать, что убивать, воровать, завидовать, не чтить отца и матерь – это плохо, то перед нами не христианин, а человек из Ветхого Завета, пусть он даже тысячу раз крещен и воцерковлен.

Новый Завет учит нас тому какими мы ДОЛЖНЫ БЫТЬ. В отличие от Ветхого, который учил ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ, а чего делать не надо. Ветхий Завет ветхий не потому, что он отменен, а потому что это пройденный этап, потому что идеалы его не спасительны, а только подспорье на пути ко спасению.

Но это в идеале. В реальной же жизни мы видим совершенно другую картину. Все христианские конфессии в лице своей иерархии, проповедников, священников и богословов не перестают твердить своей пастве те самые ветхие 10 заповедей. Внешне это очень благообразно: Церковь зовет к исполнению закона Божьего, проповедует Писание. Но при взгляде изнутри это говорит о том, что через 3500 лет после Синайского законодательства Закон Божий не понят, не принят, и не усвоен, не просто человечеством в целом, но и самими христианами, которые должны всему миру являть пример исполнения Заповедей.

Вернемся к празднику Рождества Богородицы. Родители Девы Марии Иоаким и Анна до глубокой старости были бездетны, а бездетность была, по мнению иудеев, страшным проклятием и наказанием за грехи, потому что иудеи буквально жили и дышали ожиданием пришествия Христа, и каждая еврейская женщина была потенциальной матерью Мессии. А бездетную семью Бог как бы вычеркивал из истории народа, лишал всех Своих обетований. И когда Иоаким принес в Храм жертву, священник отказался ее принимать, сказав: «Если бы Бог слышал твои молитвы, Иоаким, Он дал бы тебе ребенка». Предание сохранило слова молитвы праведной Анны, в которых она не смеет сравнить себя даже со зверями, которые дают потомство, даже считает себя хуже земли по ногами, которая дает во время свое плод. И великое смирение ее было вознаграждено Богом, который послал ей Дитя, отняв от нее «поношение безчадства».

И вот таким образом мы видим, как ветхозаветное общество, то самое общество, которое при внимательном прочтении Ветхого Завета способно поразить совей кровожадностью и воинственностью, как оно относилось к своим детям, с какой любовью, с каким трепетом, с какой ответственностью. Рождение ребенка воспринималось ветхозаветным сознанием как необыкновенно ценный Божий дар, ответственность за сохранение которого была так высока, что сама жизнь приносилась в жертву для сохранения этого дара. Как, например, жена первосвященника Илии, к тому времени овдовевшая, рожает сына и сама умирает, но успевает услышать утешение от ближних: «не бойся, ты родила сына» (1Цар 4,20). Таков Ветхий Завет.

Теперь обратимся ко временам эллинского язычества. Кем был Гиппократ с точки зрения христианства? Язычником! Который верил и поклонялся всему этому мерзкому языческому пантеону. Сама клятва Гиппократа начинается с того, что молодой врач клянется именами языческих богов (по нашему – бесов). Представления же Гиппократа о человеческой анатомии и физиологии в некоторых своих аспектах могут просто поразить современного человека своей примитивностью. Гиппократ, например считал, что головной мозг нужен исключительно для того, чтобы охлаждать кровь, а прошу прощения, сопли - это та самая охлаждающая жидкость, утечка которой через нос наблюдается при некоторых заболеваниях… так вот этот мерзкий язычник Гиппократ, который думал, что кровь охлаждается соплями в мозгу, даже он в своей «Клятве» требует от врача, чтобы тот ни при каких условиях не давал женщине абортивного средства.

В свете вышесказанного каждому в пору задать себе вопрос: в каком завете я живу? В завете, заключенном с Богом или во тьме внешнего язычества, или даже за пределами оного, в пространстве, абсолютно лишенном какой бы то ни было духовности? И ответ на это вопрос будет самым пессимистичным.

По моему мнению, пережитая всеми нами бесланская трагедия с новой силой указала на огромный духовный гнойник современного общества. И если, следуя совету Козьмы Пруткова, зреть в корень, возникает очень серьезный вопрос: может ли обижаться на террористов общество, которое 70 лет воспитывало своих детей на Пугачевых, Разиных и «Оводах». Имеет ли моральное право государство осуждать убийц 160 детей в то самое время, когда руками своих врачей ежегодно режет 4 миллиона (только по официальной статистике) младенцев?

Как ни велика бесланская трагедия, с ее виновниками, террористами, как бы все понятно… это в общем-то и не люди, даже не звери, а если звери, то бешеные. И вот от бешеной собаки никто не ждет, что она перевоспитается, никто не станет ее уговаривать не кусаться, а ее просто уничтожат как только поймут, что она бешеная. Это будет неэстетично, но это будет единственный верный выход. Так во всем мире поступают с террористами, и это правильно. Другого выхода не существует. Так вот от тех, кто захватил школу в Беслане, никто ничего хорошего изначально не ждал. Они согнали школьников в спортзал не шоколадки к 1 сентября раздавать. Они пришли убивать. И они убивали. Других вариантов не было. Вопрос стоял лишь о количестве трупов и о том, как сделать так, чтобы их было как можно меньше. И когда центральные телевизионные СМИ смаковали (не могу подобрать другого слова) кровь бесланских детей, сочетая это с чудовищной дезинформацией (писательница и журналистка Юлия Латынина в эфире «Эха Москвы» 11.09.04 говорила о том что главарь боевиков произнес во время переговоров такую фразу: «вы говорите, что у нас 350 заложников? Мы вам и оставим 350…»), народ рыдал. Наверное не было человека, который бы не плакал. Чтобы не плакать в эти дни, нужно было быть или очень волевым человеком или полным бревном.

Но какой чудовищный парадокс – с одной стороны все проклинают террористов, которые расстреляли полторы сотни чужих им детей, а с другой стороны всем плевать, что наши женщины – не террористки, не шахидки, а те самые, которых мы видим каждый день на улице, убивают ежегодно 4 миллиона СВОИХ (!) детей.

Телевидение показывает, какой заботой окружены пострадавшие в Беслане дети, какие им предоставлены условия в самых лучших клиниках страны и никто не говорит о том, что в этих же больницах детей режут.

И вот пусть теперь мне скажут: кто подлинные террористы? Те отморозки, захватившие школу в Беслане, которые в конечном счете сами не избежали смерти, или наши женщины, которые за каждое детоубийство получают оплачиваемый государством больничный.

И в этой ситуации гораздо выгодней бить себя по персем и орать: о чем думал Путин?, что делал Патрушев?, где был Аслаханов?, или почему Зязиков на все три дня отключил мобильный телефон? Вместо того, чтобы спросить себя: а где был я, где была моя совесть, когда я приносил моего ребенка в жертву Молоху своего житейского комфорта?

И наше общество, проклиная Басаева и иже с ним, должно понимать, что проклинает своих законнорожденных сыновей, которые были им (обществом) воспитаны и доведены до той кондиции, когда они смогли сделать то, что сделали…

Поэтому не спецназ и не ФСБ победят терроризм; положительная динамика в решении этого вопроса может начаться только тогда, когда мы поймем, что басаевские боевики, стрелявшие в Буденновске из-за спин беременных женщин, выглядят просто мелким хулиганьем в свете статистики абортов, поймем и начнем с себя!

И совершенно очевидно, что все разговоры о духовном, религиозном и нравственном возрождении России так же далеки от истины как сообщения СМИ о 350 заложниках в Беслане.

Не может возродиться страна, ежедневно умывающаяся кровью своих детей. Темпы возрождения страны и народа не пропорциональны количеству открывающихся новых храмов и блеску церковной утвари. Оно зависит от осознания обществом своих грехов. Пока этого не происходит. Пока мы можем лишь посылать проклятия в адрес тех, кто является неизбежным следствием нашего греха.

И пока мы так живем и так поступаем, то у нас нет морального права говорить о каком-либо завете с Богом.